Что такое игровая психотерапия.

  Игровая психотерапия – это относительно новая отрасль детской психотерапии. Уходя корнями в работы А.Фрейд и Мелани Кляйн, ветви свои она раскинула во многих направлениях современной психологии. Представители различных школ психологии обращаются к феномену игры, как к самому понятному и доступному способу работы с детьми.

  Игра – это феномен, который возникает в раннем детском возрасте и остается с нами на всю жизнь. Как и мы, наши игры меняются, отражая возраст и культурный контекст. Голландский историк Хейцинга рассматривал игру как проявление культуры и предполагал, что именно в ней кроются истоки культуры. Еще дальше пошли представители естественно-научной школы Ейген и Винклер, утверждая, что игра – это природный феномен, который в своей дихотомии между случайностью и неизбежностью лежит в основе всего происходящего.

  Но, прежде всего, игра – это существенная составная часть детства. У детей, по крайней мере, в нашей культуре и в наше время, есть привилегия – им позволено иметь место и пространство для игры. Игра – это способ детей осмысливать свой мир. Любое развитие творческих способностей начинается с игры. Эриксон описывает три стадии развития игры.

  Аутокосмическая. Мир своего “Я”. Ребенок исследует собственное тело и тело своей матери. Это репетиция будущей активности.

  Микрокосмическая. Мир маленьких, простых в обращении игрушек и предметов; одинокая игра; удовольствие, доставляемое властью над игрушками.

  Макрокосмическая. Мир, разделенный с другими, или, иначе, мир совместных действий

  Играя, ребенок выражает себя, свои надежды и желания. И там, где места, времени и понимания достаточно, игра приобретает целительную силу.

Игра - способ выражения потребностей детей.

Целительная сила игры.

  Младенцы и маленькие дети живут в довольно ощутимом противоречии. С одной стороны они “психологически рано рождены”. Их развитие зависит от готовности и способности родителей настроить себя на заботу о потребностях малышей. С другой стороны, и эмпирические исследования младенцев свидетельствуют о том, что младенцы обладают способностью активно устанавливать отношения и добиваться выполнения собственных нужд. Рассматривая игру, важно понимать творческие силы детей, как мотор душевного развития. Маленькие дети в “поразительно высокой степени способны защитить самих себя, помочь себе, поддержать себя. При этом младенцы заботятся о том, чтобы они получали то, что необходимо для их развития. Они удивительно изобретательны, если речь идет о их жизни, их выживании”.

  Огромную силу черпают дети из возможностей образного мышления и символизации. С помощью внутренних представлений они могут многие внутренние и внешние события и явления свести в единую картину. Это единство необходимо им для развития. Из этого единства постепенно вырастает уверенность в неизменности собственной идентичности. В образах игры с одной стороны - перерабатываются и интегрируются воспоминания, с другой - набрасывается план будущего, обыгрывается и проживается. Важно заметить, что у детей есть большое преимущество по сравнению со взрослыми – у них впереди много будущего. Они могут свободно и непосредственно развивать свое Новое. Они не обязаны использовать полученные знания и накопленный опыт. Все это позволяет детям оригинально и открыто проявляться в игре .

  Структура детской игры соответствует возрастным особенностям ребенка, степени его зрелости и, как следствие, особенностям мышления. В зависимости от того, что мы наблюдаем в игре ребенка, можно сделать выводы о степени зрелости тех или иных новообразований. Для этого достаточно обратиться к работам классиков психологии: возрастной периодизации психологии развития Пиаже, Выготского, Эльконина или психо-сексуальной периодизации развития З.Фрейда. Знания этих периодизаций очень важны для диагностики, так как позволяют в зависимости от игровой ситуации, разыгранной при помощи Сцено-Теста или теста Мира, выявить состояние развития образа –Я и особенности течения невротических заболеваний детей.

  В психотерапевтической и психоаналитической практике с детьми, игра имеет такое же значение, как сновидения в психотерапии взрослых. Фрейд описывал сновидения как королевскую дорогу к бессознательному. Можно по аналогии с этим вместе с Эриксоном, понимать игру как королевскую дорогу к бессознательному ребенка. Игровые фантазии детей являются результатом психической переработки переживаний, поэтому они не могут быть поняты непосредственно, их нужно разгадывать. И это та работа, которая постоянно проделывается в детской терапии. Сначала нужно перевести игру на язык взрослых, для того, чтобы ее понять. А затем, соответствующим образом, на языке игры и в метафорах игры, суметь дать обратную связь, для того чтобы вновь вернуться на игровой уровень.

  Игра для детей по настоящему серьезное занятие, которое, тем не менее, они не путают с действительностью. Они говорят: “ Пусть ты будешь разбойником” или “Давай поиграем, что мы все умерли”. При этом они прекрасно понимают, что этого в реальности не происходит. Они охотно заимствуют свои воображаемые объекты и игровые фантазии из реально ощутимых и видимых вещей и событий окружающего мира, что довольно ясно видно на вышеприведенном примере, где детская тематика была заимствована из Масс Медиа. Инвентарь для таких игр: игрушечные пистолеты, оружие, ножи, батаки и т.д., который заклеймен некоторыми родителями и воспитателями как “игрушки войны”, предоставляет детям внешнюю сцену для внутренней агрессии. Если у ребенка есть возможность при помощи игры выразить свои аффективные состояния, то игра имеет целительную силу. Это то, что Винникот интуитивно распознал и описал как интермедиальное пространство и глубинное воздействие игры, то что он назвал “образами в действии”. То, что переживание на уровне игры оказывает сильное воздействие, достигающие глубин души, может между тем быть подтверждено как результатами исследований на младенцах, так и исследованиями мозга.

  Живопись, поэзия, музыка или иные способы выражения, использующие образы, имеют решающее преимущество по сравнению к речевым, семантическими сообщениям. Они подготавливают  мозг  к тому, чтобы он получаемую информацию, которая по причинам сопротивления диссоциируется, снова связывал  между собой. Они как–бы мягким способом  преодолевают барьеры вытеснения и отрицания. Работа с образами обладает  многозначностью, выразительностью, и в тоже время, внушающей ясностью. Она оказывает благотворное воздействие как на эмоционально-окрашенный первичный, так и  на вторичный процессы и возрождает их связь между собой. Кроме того, результаты исследований мозга показали, что самые ранние модели образа-Я слагаются на сенсомоторном уровне. В сессиях игровой терапии мы имеем дело с сенсомоторно-построенным конкретным языком действий, через который возможен доступ к этим ранним сенсомоторным паттернам ребенка   и возможна их переработка.       

   Безусловно, для каждого терапевтического процесса нужно творчество. Дети находят для каждой специфической конфликтной ситуации как раз те  игры, с помощью которых они во взаимодействии с психотерапевтом форсируют свою терапию.  Терапевту при этом требуется лишь разбудить себя и настроить все свои органы чувств на то, чтобы попробовать понять, что показывает ребенок символами игры и дать обратный ответ на символическом уровне. Таким образом, на самом деле Вы не исцеляете ребенка, Вы просто добиваетесь предпосылок к тому, чтобы ребенок сам мог себе помочь. К этим предпосылкам относятся и терапевтические сессии и настрой, что отношения между Вами и ребенком являются терапевтическими. Говоря о терапевтическом приеме, нужно отметить, что его атрибутом является игровая комната с большим выбором игрушек. Она, безусловно,  предоставляет не сказочную жизнь, а всего лишь игровой материал, при помощи которого ребенок может вынести на сцену свои внутренние переживания. Кроме того, важно соблюдать четко-определенные рамки сессии. К ним относятся  четко определенные временные сроки, которые не должны нарушаться, точно определенный день недели, правило касающееся игрушек: их нельзя злонамеренно портить; с другой стороны - не наносить вред себе; обязательство молчания терапевта, которое действует даже по отношению к родителям. Эти четкие и безопасные рамки, которые гарантирует терапевт, держат в границах те турбулентные процессы, которые возникают в процессе терапевтической сессии. Они гарантируют ребенку безопасность и защиту.

   В противоположность терапии взрослых, в психотерапии с детьми есть намного более короткий путь для возвращения в воспоминания, т.к. склонность к регрессии у детей очень сильна. Я цитирую Фрейда: « Но все же в них ( в детских неврозах)  отсутствует такое количество  наслоений, так что существо невроза выступает на первый план в неизмененном виде».

   Остается только вопрос, каким образом  младенцы перерабатывают воспоминания, в то время как они не обладают экспрессивно-вербальной речью. Они делают это в хаотических играх начальной фазы, которая  содержит как следы воспоминаний о печальных  семейных отношениях, так и о своих собственных тяжелых соматических заболеваниях и связанных с ними болезненных телесных состояниях. И даже если эти игры не были объяснены, все же они оказали свое действие, потому что доступ к ранним сенсомоторным моделям, которые образовались в результате реальных переживаний, достигается особым путем конкретного языка действий игры. И, наоборот, в игре ребенок находит возможность построить свое желаемое детство, в котором бы его не били, у него не было бы хронических заболеваний, где он мог бы себя чувствовать защитником девочек и сыном своего отца.

   Пока происходят изменения в игре и в ребенке, игра служит переработке воспоминаний и проигрыванию будущего. Терапевтическое пространство становится при этом «образным пространством», в котором ребенок развивается между фантазией и действительностью.